Михаил Дашевский — независимый фотограф, участник легендарного фотоклуба «Новатор», автор трех альбомов и большого количества выставок в России и за рубежом. Его работы и книги хранятся в Музее архитектуры имени Щусева в Москве, Московском музее современного искусства, Музее Российской Фотографии в Коломне, в Городском зале в Германии, Музее фотографии в Дании, галереи Шадай в Японии и множестве частных и корпоративных собраниях России, Венгрии, Германии, Израиля, Италии, Польши и США. В этом году мастер собирается отметить 80-летний юбилей, а этим летом вышла его новая книга «Московский палимпсест».
 
Радио «Благо» — 102,3 FM
102,3 FM
 
Радио «Благо» — 102,3 FM
102,3 FM

Для любителей и профессионалов Дашевский известен прежде всего как мастер жанровых снимков, преимущественно советских времен. Его первый цикл «Затонувшее время» как раз об этом полувековом периоде — с 60-х по 90-е годы. Словно в пику официальному изображению советского мира — фотографии Михаила Дашевского психологичные, задумчивые и, как бы сейчас сказали, не «ура-патриотичные». Бытовая жизнь обычного человека из Советского союза, не всегда легкая и радостная, но непременно напряженная и пульсирующая. Это не банальная «чернуха» 90-х, а скорее пристальное всматривание в лицо страны. Неравнодушная фотография, как назвал ее сам автор.

Впервые выставка «Затонувшее время. Россия. ХХ век» состоялась в Музее архитектуры имени Щусева в Москве в октябре 2004 года. Следом был выпущен одноименный альбом, куда вошли все показанные работы. В том же году альбом получил первую премию на Международном конкурсе фотографических книг стран Центральной и Восточной Европы в Братиславе, и был назван «Лучшим изданием современного автора».

Следующая волна успеха накрыла Дашевского после издания альбома «Обыденное». Вторая книга, в большей степени, чем первая, посвящена Москве и настроениям на рубеже веков. Михаил Дашевский называет себя «человеком Солянки» и иронично замечает, что в этот раз постарался уделить «малой родине» особое место. Летом этого года был издан новый альбом фотографа «Московский палимпсест».

Кто-то из старых друзей привел однажды Михаила Дашевского во двор полуразрушенного дома в Кисельном тупике в центре Москвы. И фотограф словно влюбился в этот исчезающий на глазах уголок старины — постоянно посещал, снимал с разных ракурсов, в разное время года и под разным освещением. Словно заботливый врач, который регулярно справляется о здоровье своего постоянного пациента. Дом в благодарность продолжал вдохновлять художника, пока не подсказал ему одну интересную мысль. Дашевский придумать делать фотографии с двойной экспозицией. На одном и том же кадре — два снимка. Сначала пленка «загрунтовывается» видами старого дома, а затем ее повторно пускают в фотоаппарат, не проявляя. «И тогда одна жизнь прет через другую. Но прет она по своему разумению. Вы же не можете знать точно, как там угол выставился, как труба, лестница. Поэтому из пленки выходит 4 кадра максимум», — признается фотохудожник.

Палимпсест — это рукопись, сделанная поверх смытого или соскобленного текста на пергаменте или иногда папирусе. Старые слова просвечивают сквозь вновь написанные и с ними перекликаются, рождая новый смысл. Такое необычное название «Московский палимпсест» отражает основную идею автора: получить два значимых изображения на одном снимке, чтобы затем понаблюдать за их взаимодействием.

Со страниц нового альбома Дашевского ветхий дом, как умудренный сединами рассказчик, повествует зрителям о советской Москве и Тбилиси, переносит в старые еврейские кварталы Израиля и музей Сальвадора Дали, в пражские улочки и квартиры столичной интеллигенции — Ильи Кабакова, Елены Камбуровой, на концерт Игоря Бутмана. Некоторые сюжеты настолько точно попадают в «загрунтованные» кадры, что остается только удивляться тому, как Дашевскому порою везет со случайностями. Он же, напротив, уверен, что все — предумышленно. «И в этом прелесть случайности, а поскольку некоторые случайности мне кажутся стопроцентными, идеально выстроенными, я всегда говорю (ну теперь мне это просто говорить, потому что я крещенный человек), я поднимаю руки вверх и говорю: «Ну, это там, иначе ничего сделать не могу». Объяснений больше никаких», — поделился автор.

Он добавил, что все желающие повторить его опыт, должны будут выбрать новый объект для съемки. Потому что конкретно этот дом уже никто не найдет. Его просто больше нет. Все истории рассказаны, все жильцы переселены, стены отремонтированы и новые обитатели — банковские служащие — заполнили некогда притягательное место. Михаила Дашевский рассказал: «Появление этого дома в каждой фотографии несет в себе какую-то эстетическую самоценность, но все равно это везде дом. Идея была простая: через дом показать мироощущение. И все. Больше ничего. А дом — это как бы вот я, старый москвич, из коммуналки… И получается вот такая мешанина жизни, которая и является художественным достоинством этой фотографии».

Найти новую фотографическую книгу Михаила Дашевского можно в Центре фотографии имени братьев Люмьер по адресу: Москва, Болотная набережная 3, строение 1. Там же до 6 сентября проходит выставка «Советское фото», посвященная одноименному изданию. Среди представленных работ встречаются и произведения участников фотоклуба «Новатор», в частности Михаила Дашевского.

Цитаты из интервью с Михаилом Дашевским.
 Текст и фото предоставлены Музеем Российской Фотографии

«Я все-таки реагирую не на событийную, а на психологическую ситуацию: что-то мне там больно, я ему сочувствую, вот такое. И это остается недостатком снимков. Композиционно они все более или менее приличные. Что-то там такое есть заводящее. А вот чтобы свет просто играл — ну так это просто считанные снимки, к сожалению».

«Фотография сегодня для меня — это позиция».

«Неравнодушная фотография — это фотография, в которой отразился кусочек моего собственного мира».

«У меня биография вполне достойная для советского человека, у меня отца в 1937 году посадили. В 1949-м мы с мамой ездили к нему на поселения, я видел, где он работает, под Ухтой на заводе. Потом школу я окончил с медалью, но естественно, я никуда даже и не ходил, ни в какие МГУ и никуда. Я пошел на оптико-механический факультет и в анкете написал «Мой отец репрессирован несправедливо». 1953 год, это еще до реабилитации. Мне говорят: «Вы нам подходите, вы отличник и все такое, но вас же ни на один военный завод на практику не пустят». Недопусковый человек… Поэтому собственно говоря, вся моя фотография посвящена… в ней нет энтузиазма».

«Я считаю, что фотография в будущем должна быть такой, какой ее снимаю я. Потому что все остальное легко покрывается изобилием фотографов, изобилием техники. То есть, человек может снимать рекламу — может тысяча выстроиться [таких же], человек может снимать пейзажи — вообще, тоже может тысяча выстроиться. Профессиональные снимки на высоком уровне. Закаты-восходы… Красиво? Красиво! Но это все человек эксплуатирует природу. И ее как-то украшает в каком-то смысле. А лезть в душу человека… Не в смысле события: «я поймал, как Брежнев ковыряет в носу», а вот в этот вот дух, таких людей очень мало. И вот то, что неповторимо, то и есть будущее фотографии».