В Москве можно посетить выставку «Рембрандт. Другой ракурс». Музей изобразительных искусств имени Пушкина в этом году решил впервые принять участие в Московской биеннале современного искусства и по такому случаю подготовил выставку работ известного художника Дмитрия Гутова, который создает свои металлические скульптуры, вдохновляясь рисунками великого голландского мастера.

 
Новости культуры на Радио «Благо» — 102,3 FM
102,3 FM
Дмитрий Гутов — один из самых ярких российских художников современности. В начале 90-х он окончил Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина (отделение теории и истории искусства), стал членом редколлегии «Художественного журнала». В 1994 году организовал в Москве Институт философа искусства Михаила Лифшица. На счету художника участие в четырех Венецианских биеннале, в первой Манифесте, которая проходила в Роттердаме, и множестве других коллективных и персональных выставок в России и за рубежом. Художник не является приверженцем одного направления в работе. В разное время Дмитрий Гутов обращался к фотографии, видео, инсталляции, графике, живописи, созданию пространственных скульптур из железа. Его произведения находятся в собраниях Третьяковской галереи, Русского музея, Музея русской иконы, Государственного центра современного искусства, Московского музея современного искусства, фонда «Екатерина», а также в музеях Перми, Кургана, Риги, Прато и Берлина.

Серия «Рисунки Рембрандта» в творчестве Дмитрия Гутова родилась, как ни удивительно, из жизни. В советское время рядом с домом художника в Кузьминском парке жители окрестных пятиэтажек захватили участки земли под незаконные огороды. Для защиты драгоценного урожая они строили заборы из старых металлических кроватей, балок, проволоки, сеток и труб. В изломанных линиях нагроможденного железа художник разглядел иероглифы и зарисовки великих мастеров. Использовав обнаруженный прием, Дмитрий Гутов лишь усилил сходство с первоисточником. По его словам «Важным элементом оказывается эффект невесомости, который приобретает железо, сваренное по логике движения пера в рисунке».

На выставке в Пушкинском музее в традиционном зале Рембрандта теперь царят пространственные композиции Гутова. Созданные из металлических прутьев они в точности повторяют графические линии в рисунках великого мастера. Но полное совпадение доступно глазу лишь в определенной точке зала. Стоит только сделать шаг в сторону, как картинка ускользает и превращается в абстрактную железную конструкцию, подвешенную в воздухе. Грустные старики, нищие, женщина с младенцем — персонажи Рембрандта словно выходят с рисунков навстречу зрителю.

Постоянная экспозиция произведений Рембрандта Харменса ван Рейна на время выставки Дмитрия Гутова переехала в соседний 11-й зал Главного здания Музея изобразительных искусств имени Пушкина и также открыта для посещения. В пространстве с современным художником осталась лишь одна картина «Артаксеркс, Аман и Эсфирь», написанная в 1660 году. Шедевр появился на свет в последнее десятилетие жизни мастера живописи и наиболее полно раскрывает все грани его великого дарования.

Рядом с каждой конструкцией Дмитрия Гутова на выставке расположена экспликация с небольшой копией оригинального рисунка, по которому выполнена скульптура. Оригинал лишь одного из них находится в собрании Пушкинского музея — «Молодая женщина с ребенком на руках». Специально для выставки Дмитрий Гутов создал композицию и по этому рисунку, чтобы продемонстрировать «чистоту эксперимента». Экспозицию также дополняют офорты Рембрандта из коллекции музея. Выставка проводится в сотрудничестве с галерей «Триумф».

«Рембрандт. Другой ракурс» останется в Пушкинском музее до 11 октября в 10-м зале Главного здания по адресу: Москва, улица Волхонка, 12. К выставке подготовлена дополнительная образовательная программа. Подробнее на официальном сайте музея.

Фрагменты из интервью с Дмитрием Гутовым:

• Я вспоминаю слова одного современного американского художника, очень хорошего и всемирно известного, который зашел как-то в музей Прадо и сказал такую фразу: «Сезанн, де Кунинг, Полок — все было ничего. Но Веласкес стал последним гвоздем в крышку гроба, где лежала моя живопись. У меня вот таким гвоздем была картина «Артаксеркс, Асман, Эсфирь» Рембрандта, но в глубоком детстве.
• Я благодарен моим родителям. А — за то, что они меня сюда (в ГМИИ им. А.С. Пушкина — прим.) в детстве привели. Б — за то, что всю жизнь потом позволяли делать все, что я хочу.
• Однажды, делая в одном рижском музее выставку, я постарался перечислить, всех, кто мне помогал. И девушка из зала, журналист, в конце спросила: «А вы-то, что делали?» На что я ответил: «Понятно, что делает художник, мешается у всех под ногами, не дает нормально работать».
• Работа очень долго выдумывается, много лет или десятилетия, пока ты придешь к этой логике, что эту железку надо было согнуть, что надо было работать с Рембрандтом. А потом под моим руководством три могучих мастера, великолепных сварщика, один из которых extra quality, я думаю, лучший в стране, с которым я работаю уже 20 лет, медленно это делают. Но так как там все время приходится переделывать, то энергия работы сохраняется. Просто каждую железку нужно согнуть, приложить, посмотреть, срезать, опять приложить, опять срезать. Естественно такой труд заставляет очень сильно концентрироваться. Это прямо два противоположных способа работы — живопись и сварка из металла.
• Как сказал мой приятель Анатолий Осмоловский: «То, чем ты занимаешься, это циркачка на хоботе слона! В смысле, что здесь есть очень сильный момент работы со зрителем, безусловно. Я надеюсь, правда, что там и еще кроме циркачки что-то остается… Но то, что это демократичное искусство, вы абсолютно правы. Я заглянул в книгу отзывов — первоклассникам нравится, 1Б, 3А, все нормально…
• Как говорил другой мой приятель, Володя Дубосарский, одному нашему другу: «Если бы ты был художником, ты бы отлично работал и для клуба в Мытищах. В твоей работе не меняется ни одного атома. Где бы она ни висела, рядом с Рембрандтом или она стоит запыленная у меня в сарае». Поэтому это сильное испытание, конечно, но оно не отражается на работе.